После смерти военного командира Донбасса Арсена Павлова в СМИ и в общественном сознании остался жить образ «Моторолы», для одних — героя, для других — злодея. Он стал мифом и имеет большое влияние на тысячи молодых людей по всей России, мечтающих о славе. Социологи заговорили о феномене «Моторолы» и угрозах социального лифта за счет войны.
Проводы добровольцев в Донбасс в Екатерибурге. Для них Моторола герой и пример для подражания Фото: Андрей Гусельников © URA.RuНа гражданскую панихиду в Донецке по Арсену Павлову пришли тысячи человек. Очередь из людей, которые хотели проститься с «Моторолой», растянулась по главной улице Донецка, из-за чего в центре города перекрыли движение. В республике после его смерти объявили даже трехдневный траур. Всю неделю патриотически настроенные граждане размещали в своих профилях и в соцсетях некрологи и героические фотографии Павлова со слезными смайлами под ними, писали также о «последнем смс жене», которое он успел отправить за секунды до взрыва. На эмоциональную реакцию общества на гибель Арсения Павлова отреагировал даже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, сославшись на солидарность россиян с представителями Донбасса.
Красивая и почти до блеска отшлифованная история про никому неизвестного автомойщика из республики Коми, который за два года смог стать одним из символов «Русской весны», разошлась по самым далеким регионам России.
Параллельно с военной линией активно раскручивалась и любовная: женитьба на молодой жительнице Славянска Елене Коленкиной, с которой Павлов познакомился в подвале дома во время артобстрела и потом отвез в больницу с ранением, колоритные фотографии со свадьбы на фоне войны — все это готовый сюжет для голливудского фильма про супергероев или новой поэмы о Василии Теркине — герое из народа.
Ведущий научный сотрудник института социологии РАН Леонтий Бызов говорит, что в истории с Арсением Павловым речь уже идет о мифе: «Сейчас у значительной части молодежи, особенно у мужского пола есть ощущение безвременья, ощущение отсутствия пассионарных лидеров, и естественно, когда они появляются, вокруг них возникает что-то вроде культа. Мы не знаем, каким человеком Павлов был на самом деле: плохим или хорошим. Кто-то его считает убийцей, кто-то героем. Но после его смерти, остался миф о нем, как о лидере, за которым можно идти».
По словам социолога, именно тяга российского общества к пассионарности привела к тому, что присоединение Крыма, проект Новороссии очень многих увлек: «Все это в глазах людей в корне отличалось от нашей пресной политики, в которой делались ставки на серость и посредственность»
Настоящая биография Арсения Павлова противоречива, многое по-прежнему остается неизвестным. По некоторым данным, он три года служил в морской пехоте как связист (якобы отсюда и его прозвище «Моторола») и дважды принимал участие в контртеррористических операциях в Чечне. После этого, по самой популярной версии, Павлов до начала войны на юго-востоке Украины работал автомойщиком в Красноярске. Сам Павлов рассказывал, что работал мраморщиком и в спасательной службе. До Донбасса «Моторола» уже был женат, сыну от первого брака сейчас семь лет. Война на юго-востоке Украины коренным образом поменяла жизнь автомойщика (или мраморщика). «Моторола» находит новую жену, квартиру и машину, получает почет и уважение среди единомышленников и товарищей.
Философ Кирилл Мартынов говорит, что
история Арсения Павлова — это история бедности социальной реальности:
«Павлов служил в российской армии, потом какое-то время контрактником, я так понимаю, что добровольно ездил в горячие точки в Чечню и, понятно, что для большого количества молодых людей в нашей стране жизнь, связанная с армией и с войной — это одна из немногих возможностей вырваться из той жизни, которую они ведут в своем окружении в далекой провинции. И когда Павлов остался без дальнейшей возможности куда-то двигаться и получать какие-то бонусы, он оказался лишним человеком. И это касается большого количества ветеранов боевых действий и тех людей, которые в гражданской жизни себя не находят».
Психолог Екатерина Собчик говорит, что война в Донбассе для многих молодых людей, подверженных пропаганде, подменила социальный лифт: «У человека меняется социальный статус, он становится героем, защитником и носителем некой идеи. Среди них есть также люди, которые едут пострелять, потому что жизнь скучна, и на эту почву можно бросить абсолютно любые семена. Оправдывать это поведение можно как угодно, начинить это можно любой идеологией: любовью к России или борьбой за демократию». Эксперт также описывает психотип людей — возможных последователей «Моторолы»:
«Смесь сентиментальности и жесткости, которая коррелирует с невысоким интеллектом. Это самая удобная мишень для пропаганды, потому что эти люди не ставят интеллектуальные фильтры, они не утруждают себя размышлениями.
Они существуют на эмоциональной волне и заучивают как мантру несколько высказываний про то, что американцы — гады, про то, как надо любить родину, а в их представлении это значит, что надо кого-то ненавидеть за родину. Такие конструкции вызывают эмоциональный подъем». При этом Собчик замечает, что вне войны такие люди могут быть склонны к девиантному поведению.
Тут стоит напомнить про ЧП в Подмосковье, когда в 2014 году двух инспекторов ГИБДД расстреляли люди, воевавшие в ополчении в Донбассе только за то, что их остановили за пьяное вождение.
Социолог Леонтий Бызов считает, что российская власть постепенно поняла возможные угрозы такого «военного лифта»: «Стало очевидно, что не стоит играть в эти игрушки, потому что можно заиграться. И
те люди, которые сегодня умирают в окопах под Славянском могут пойти брать что-то в России.
Поэтому очень скоро власть сделала ставку на более послушных лидеров ЛНР и ДНР».
Многие бывшие ополченцы Донбасса не могут реализовать себя в мирной жизни в России Фото: Владимир Жабриков © URA.RuФилософ Кирилл Мартынов считает, что с одной стороны люди, воевавшие в Донбассе — это некий ресурс для властей, опираясь на который они могут решать свои задачи, но с другой стороны этот ресурс может выйти из-под контроля: «Тогда люди, имеющие определенные политические взгляды и готовые к прямым насильственным действиям, могут сами дестабилизировать ситуацию в России».
При этом эксперт замечает, что ситуация может стать наиболее рискованной, когда страна столкнется с переходным периодом власти: «Речь идет о перспективе в рамках десяти лет. Наибольшая опасность будет заключаться в том, что вооруженные люди с опытом боевых действий будут воспринимать себя никому не подотчетными добровольцами, которые сами принимали решение идти на войну. В этом их отличие от ветеранов Чечни или Афгана, которых на войну отправляло государство».
Эксперт также замечает, что украинские участники войны могут реализовывать себя в политической плоскости, например, в парламенте.
«А у нас сложно себе представить „Моторолу“ в Госдуме».
Накануне выборов в Госдуму российские СМИ писали, что партия «Родина» проводила переговоры с Арсеном Павловым о включении его в список кандидатов в депутаты, но они провалились: по одной из версий, в Кремле выступили против такой схемы. Кроме того, есть пример бывшего военного лидера ополченцев Игоря Стрелкова-Гиркина, который после скандального возвращения в Москву организовал движение «Новороссия», но быстро был списан в маргиналы.
Председатель экспертного совета «Платформа» Алексей Фирсов говорит, что общественный феномен «Моторолы» еще не изучен: «Да, есть часть людей, которые приняли участие в данном движении. Их мотивы могли быть самыми разными: героизация своей биографии, поиск новой социальности, решение личных проблем, ценностные мотивы и так далее.
Они вроде викингов, которые покидали мирные нормандские деревни ради приключений. Но нет данных, которые позволяют определить вес этих мотивов и реальную долю людей, готовых идти на подобные действия.
Я думаю, их не так много, как может показаться. Это случай малой резонансной группы — членов в ней немного, но эффект сильный. Все же война — слишком рискованный социальный лифт».